В центрусе современного городуса, самая обыкновенная нога в гипсе может послужить поводом для нежной любви, а дрянной спальный мешок вызовет драку.
Короче, все это правда. У меня один знакомый - этакий длинный, с круглыми выразительными глазами, прикинь, похож на барабанщика из группы “ Крематорий” от которого я тащусь, но тот вообще запредельный. Хоть это странно, он мне очень, очень нравится. Речь как раз об этом... Бежала я как то к подруге - она классно устроилась продавцом “хот-догов” на том конце площади. Вдруг блин, бац! Попала под джип “ Чероки”. В итоге перелом ноги в двух, или трех местах, точно не помню. В больнице меня слегка подлечили и отправили домой. Бедняжка лежит дома одна, и тут приходит - кто бы вы подумали? Он - мой знакомый, в руке мороженая курица. Я то мяса не ем. Но ему говорю - сьем, и пусть он идет на кухню и мощно жарит, варит, или там что.
Я забросила все свои лифчики, колготки и вообще все тряпье в шкаф и поставила свой любимый компакт “ Хабибуллин”. Как только музыка заиграла, он прибежал - и ну лезть целоваться. Прикинь, это его тоже любимый компакт! Мы немного поцеловались взасос, так что у меня заболела нога, и я попросила его поднять мою ногу в гипсе к себе на плечо и так подержать. Спустя некоторое, непродолжительное время, я попросила его достать где-нибудь длинный-предлинный карандаш, чтобы мне было чем ногу почесать. Под этим гребанным гипсом она чудовищно чесалась. Он все выполнил, и такой смешной – уронил мою ногу на пол. А она жутко тяжелая - гипс, прикинь! Бух - и задела проигрыватель. Я визжу от боли, компакт визжит оттого, что накрылся, Хабибуллин \ имя!\ падает в обморок, но быстро приходит в себя и лезет целоваться. Мы долго целуемся взасос, а потом я принимаю железное решение клеить обои. Клеить обои есть чем. Нет только обоев. Короче, я нашла гениальный выход. Подойдут старые театральные афиши. Их приносит каждую субботу, вместе со своими тремя детьми, моя лучшая подружка, талантливая актриса кукольного театра. Афиши всегда остаются - детей она увозит в понедельник на пятидневку с продленкой. Хабибуллин нехотя клеит афиши - я теперь как в театре. Кругом разные смешные куклы, Хабибуллин говорит, что я тоже похожа на куклу.
Нам весело, и мы укладываемся спать. Всю ночь Хабибуллин, со всех сторон пытается меня трахнуть. Но ничего путного у него не выходит - во-первых, я гордая, я недоступная! Во-вторых, нога то в гипсе. Тем не менее, утром я в шутку говорю - “ Я беременна!” Хабибуллин падает в обморок, но быстро очухивается и хочет делать ноги. Я грожу ему алиментами и суровой разборкой со стороны товарищей по жизни. Он остается, как-то очень нехорошо смотрит на меня и толкает речь.
Смысл его речи в том, что я пытаюсь его женить на себе, но у меня, блин, ничего, никогда, не выйдет. А я говорю - “выйдет”! И начинаю, бешено, как львица ласкаться. В этот день он не идет в институт, лежит у меня на голой красивой груди, изредка плачет и кричит, что не хочет в восемнадцать лет жениться. Мне становиться его жаль - я говорю, что нарочно глупо пошутила, он светлеет, берет у меня сотку на пиво и мчится в институт. У него там дела.
Вечером он приходит со своими друзьями. Мы пьем пивко, курим крутую травку, один дурачок зверски хочет при всех со мной целоваться, и лезет прямо под юбку. Вспыхивает драка. Мы все очень долго деремся. Хабибуллину разбивают нос, он падает у шкафчика, достает мою лучшую мамину простыню и зажимает свой огромный окровавленный нос. Друзья убегают, обозвав меня, как обычно, последними словами. От ярости я громко, визгливо смеюсь, и нарочно выкуриваю всю эту ихнию долбанную траву.
Наконец появляется моя лучшая подруга - Зинка. Она чудовищно красивая, развратная и неприветливая. Зинка расказывает всем в городусе, что у нее романус с самим Газманусом. В свободное от страшного романуса время Зинка ночует у меня. Скинув шикарные австрийские сапоги, она прямо во всем, залезает ко мне в постель. Чтобы позлить Хабибуллина, мы нарочно мяукаем, долго и страстно взасос целуемся, и тихонько ласкаем друг друга. За окном машины высвечивают на афишах страшные ночные рожи кукол и щуплую грудь спящего в мешке, похожего на даоса Хабибуллина.
Рано днем, мрачный Хабибуллин, так и не умывшись \ у него нет такой привычки!\, гребет в институт. Хмурые преды будут чесать ему уши, рассказывать сказки про там прошлое и будущее. Вопрос - А у них оно есть?
Вечером он приходит, иногда даже с пирожком, шоколадкой и пепси, нет-нет, а утащит у своих начальников-родителей полтинник. Так мы чудно и весело живем до зимы или, вернее, до жуткой истории с мешком. Об том речь.
Бедняжка выздоровела! Бедняжка \ так называл меня дедушка доктор на своих двоих подходит к окну, пристально смотрит - а уже зимушка-зима! Время пришло в теплом ходить. Тут мне пришло на ум пошить себе пальто. Опять вопрос - из чего шить? Ответ - не из чего, или из Хабибуллинского спального мешка! Мешок этот такой - два метра в длину, изнутри шикарный беленький кудрявый барашек, снаружи красный как наш старый флаг шелк. Прикинь, бедняжка будет красива в красном барашке! Талию можно будет оторочить велосипедной цепью, у Зинки она возьмет напрокат сапоги и синтетический меховой берет. Ножницы хорошие есть, иголку с ниткой можно на время одолжить у соседей. Что то напевая, я режу мешок на части и на глазок крою. Силуэт вроде вырисовывается отпадный - я счастлива и довольна. В комнате никого пришлого нет, только прыгают солнечные зайчики, прыг да прыг. За работой я провожу кучу часов - и вот он, приходит мой любимый мужчина Хабибуллин.
Он тупо смотрит на мое новое пальто, теребит свои грязные волосы, и дает мне первый раз в жизни оглушительную оплеуху.
От изумления я ничего не могу сказать. Секунду он размышляет и дает мне вторую оплеуху. Я плачу, нахожу пустую двухлитровую пластиковую бутылку из под пепси, и с размаху ударяю его по лбу. Хабибуллин падает и уже на полу до крови кусается. Я хватаю его за волосы и таскаю по комнате, он вырывается и бьет кулаком прямо в рот. Бедняжка заливается кровью, но не сдается, она кидает с полочки все свое имущество - изящные флаконы из-под духов, пудреницу, сумочку, статуэтку Будды, пять томов Карлоса Кастанеды и тапки - враг отступает, падает навзничь на постель и начинает истерически всхлипывать. Врагу больно, жалко себя и нового спального мешка, который он украл из дачи в Абрамцево. Я стою в углу и с отвращением выплевываю собственную невкусную соленую кровь. Тут раздается душераздирающий звонок в дверь, и кто-то кричит- “ Мама с папой твои из Кара-Орды прибыли!!!”