В русской императорской армии начался разброд и шатание. Солдаты перестали воевать. Сырая окопная грязь и ржавчина разъела не только стволы мосинских винтовок, ржа испятнала душу. Солдаты не считали себя трусами и предателями, просто не понимали – зачем они должны убивать германских парней в куцых шинелях, за что?!

У солдат накапливалась злость против офицеров, которые каждый день гнали их в окопы.

Что такое армия? Это, прежде всего лучшая часть народа. И эта наиболее мощная, способная, молодая, часть России устала умирать ради честолюбия толстомясых политиков, бездарных генералов, и амбиций, страшно сказать, самого Государя Императора.

Господа офицеры во многом разделяли настроение солдат,

но…  оставались верными Присяге. Впрочем, тысячи блестящих кадровых офицеров уже давно погибли, костяк армии был выбит пулеметами и расстрелян германской артиллерией. Большинство новых офицеров были спешно обученные вольноопредеющиеся добровольцы, кадеты пехотных училищ, мелкопоместные дворяне, студенты, земские учители, купеческие сыновья, и даже юристы, поэты, артисты и беглые семинаристы.

Первобытный Хаос быстро заполнял окопы. Русский Бог    прекрасен и естественен как цветущая ветвь на дереве. Но солдатам стало не до цветов и мудрых евангельских притчей. После месяцев в смердящих мертвечиной окопах, слишком многие перестали верить в доброго, любящего   Христа, ожесточились и изуверились. Несчастным был нужен новый, жестокий Господин, и такой явился.

Конечно же им стал хорошо нам известный Агафон Лукич. Его незамысловатые, но зато простые и ясные лозунги были близки и понятны солдатам. – « ЗЕМЛЯ КРЕСТЬЯНАМ!» - и миллионы крестьян смачно облизывались, предвкушая миллионы гектаров жирной, бесплатной земли, которую они любовно,  неторопливо обработают и получат неслыханные урожаи. Бабы будут ходить не в привычной затрапезе, а, в новых бархатных сарафанах, мужики в лаковых сапогах, на столе каждый день вместо вареной полбы баран или жареный гусь, самогон в прозрачных хрустальных штофах, набитые теплым пшеничным хлебом амбары…

- «ЗАВОДЫ РАБОЧИМ!» -  и сотни тысяч пролетариев уже подсчитывали прибыль и личный доход от своих великолепных кованных гвоздей, кирпичей, рельс, паровозов, пароходов, аэропланов, автомобилей, винтовок, пулеметов, пушек и всего, всего, что производила Россия в 1917году.

Солдаты, забыв о том, что между Словом и Делом существует известное расстояние, торопились вернуться домой и быстрей вступить во владение обещанной собственностью. Толпа, однажды сделав неверный выбор, поверив Вождю и лживым обещаниям, как правило, и дальше продолжает совершать одни глупости.

На фронтах происходили массовые « братания» между русскими и немецкими войсками, но война, тем не менее, продолжалась. У русского Царя, германского Кайзера, австрийского Императора, турецкого Султана был шанс  окончить войну и сохранить тем самым свои древние, исторические Монархии, но… они им не воспользовались, и разом погубили Четыре Великих Империи.

Бронепоезд «Весенний Гром», на всех парах мчался за горизонт.

По утрам солдаты ели недурно приготовленное жаркое из породистого австрийского жеребца и перешептывались.  До них дошли слова самого Агафона Лукича о новой земельной и заводской собственности.

Оставалось только поскорее ее отобрать, и намертво зажать в крепких руках.

Внезапно дозорный прокричал – «Враг на горизонте!»

Зазвучал ревун боевой тревоги, но никто кроме офицеров, с места не двинулся. Несмотря на грозные команды полковника Кирсанова пушки молчали. Солдаты бросили винтовки на пол. Кто то достал гармонь, и… десятки глоток заревели –                        « Наплевать! Наплевать! Надоело воевать! Моя хата с краю, ничего не знаю!»

Кирсанов махнул рукой и ушел в свой отсек.

Жорж видел, как к ним, на всех парах несется германский бронепоезд « Гнусный Гюнтер».

Месье Жуке закрыл глаза и спешно зашептал молитвы. Сейчас раздастся залп, и куски солдатского, и его собственного мяса разлетятся в разные стороны.

Но…   вражеский бронепоезд не открывал огонь, он молча двигался навстречу. По спине Жоржа тек холодный пот, минута, другая, и стальные бамперы « Гнусного Гюнтера» уперлись в бамперы « Весеннего Грома».

Русские и германские солдаты бросились на встречу и принялись обнимать друг друга. Господа офицеры, кто хмуро, а кто и с улыбкой, наблюдали эту небывалую для театра военных действий картину. Солдаты обменивались табачком, фуражками, стальными шлемами и радостно, во все горло ржали. Этот пример мудрой народной дипломатии, Жорж запомнил на всю жизнь. Все, что он знал хорошего о Великом русском и германском народах, явно и зримо находилось прямо перед ним. Не помня себя от счастья, он во все горло крикнул – VIV LA LIBERTE!

И бросился в самую солдатскую гущу.

Однако, месье Жуке тут же получил кулаком по морде, и вдобавок, одним пинком пудового кирзового сапога был отброшен назад.

– « Не замай, гнида офицерская, не встревай! Не мешай людям радость справлять!» - крикнули из толпы.

Жорж утер разбитый нос, почесал спину, и ушел к себе в каюту. Там его уже ожидал полковник Кирсанов.

- Что вы думаете о сложившийся мировой политике? – спросил он, сжимая в руке огромный Маузер К-96.

- Кажется, мне сломали нос! – ответил месье Жуке,    и не отрываясь, затягиваясь до синевы, выкурил с десяток папирос.

На этом перемирие с Кайзеровской Германией закончилось, и Великая война продолжилась.

Раненые поступали в огромном количестве. Жорж на практике изучил все десять томов по Военно-прикладной медицине, и сам вполне мог дописать одиннадцатый том, но не хватало времени.

Привезли офицера. Совсем мальчишка. Восемнадцать ранений, а он еще жив. – « Я счастлив умереть За Царя, за Родину, за Веру! Но отчего когда ведешь их в атаку, они стреляют в спину?...»  - тихо пожаловался раненый и умер.

Полковник Кирсанов прогуливался с рядовым Кактусом вокруг бронепоезда. Кактус с наслаждением нюхал чахлые кустики, часто  присаживался на кочки и преданно тянул поводок, с восторгом оглядываясь на хозяина. Их связывал в одно целое крепкий  цепной поводок, как некогда помещика и послушного крепостного крестьянина. Они двигались в туманную даль по откосу железнодорожной насыпи.

- А собака то моя! – внезапно крикнул какой- то здоровенный рыжий детина и навел ржавый наган на полковника.

- Молчать, скотина! – рявкнул Михаил Михайлович, выдергивая шашку, но…

Кактус вдруг радостно заскулил и завилял хвостом.

- Вот я и говорю, это ж моя Елка! Я ее самолично на руках выхаживал…  Новый лемех на энтого самого щенка обменял! Мы с ней вдвоем медведя брали! Елочка подь ко мне… худая то какая, нечесаная… что эти баре с тобой сотворили… Небось косточку желаешь? Эвон, а у меня как раз припасено!

Солдат и Кактус обнялись, и, не оглядываясь на Камергера, пропали в кустах.

Вечером, Жорж постучался в отсек полковника.

- Вы хотели знать мое мнение о сложившейся ситуации? …                   - спросил Жорж и присел на краешек стальной койки.

- Пожалуй, в этом уже нет надобности. Все предельно ясно. Я спешно написал Государю, что войну следует немедленно заканчивать! Мы навеки потеряем уважение союзников, но сохраним Великую Самодержавную Неделимую Россию, пусть даже ценой горького унижения. Потомки нас не осудят! Россия не нуждается в союзниках, она нуждается в Армии и Флоте! Мы временно отступим, как отступал некогда Кутузов, но затем завоюем всю Европу. Индию, Африку – никто и не пикнет! Но сейчас, немедля ни минуты, следует отступить – отпустить мужиков по домам, наградить, дать надежду на лучшую жизнь. Возможно, следует выкупить за казенные деньги пахотную землю, и бесплатно раздать крестьянам. За Великого Русского Царя Николая Александровича, молиться будут во всех церквах, былины складывать… Народ сам перевешает всех Наркоманов Хаоса и лжепророков! Это сейчас единственный выход.

Вам, месье Жорж понятны мои мысли? - нервно спросил Кирсанов.

- Увы… эти мысли не дают покоя слишком многим… - сказал Жорж и пошел в госпиталь. Следовало сделать укол морфина и работать, не покладая рук.