Одно из самых ярких проявлений идиотизма жизни заключается в ее непредсказуемости. Мама увезла мятежного отрока Льва в далекий Париж.

- Учи французский язык, мой мальчик … - сказала мама, - Это самый прекрасный язык в мире! Изучай великую европейскую архитектуру, живопись, философию – все это пригодиться тебе в будущей жизни…

Лев не спорил, но твердо решил при первой же возможности вырваться из плена и убежать в Россию к своей любимой Зайке. О ней он мечтал и днем, и ночью. При воспоминании как они терлись животиками его бросало в жар, и он так неистово тискал подушку, что только перья летели.

Париж Льву сразу не понравился – везде камень, асфальт, пыльные каштаны, автомобили – дышать нечем. Где привольные поля, луга, нагретые солнцем тропинки, земляничные поляны, грибные леса, где родной Бездон?

Дикий лесной человек смотрел на Париж как на клетку. Его не восхищала знаменитая Эйфелева башня, которая казалась ему просто кучей ржавого железа, его не прельщал Лувр с его сокровищами искусства, главным из которых, была какая-то уродливая тетка под названием МонаЛиза, его пугал собор Нотр-Дам де Пари с его чудовищными оскаленными химерами и мрачными почерневшими стенами. Отвращение внушал сам пропитанный парфюмами воздух Парижа – что может быть лучше природного запаха родного здорового тела?

Одним словом, юный русский варвар смотрел вокруг полными ненависти глазами. Он был в плену, а варвара, как известно, пленить нельзя. Себе дороже выходит.

Единственно, что связывало его с родиной, была старая, изрядно поношенная, но острая как бритва финка, подарок дяди Леопольда. Долгими парижскими вечерами Простаков затачивал ее на бруске, полировал и любовался лунным сиянием на хищном как клюв ястреба клинке. Финка была его оружием и единственной защитой от этого гигантского свирепого города, который как неведомый ночной зверь шевелился за окном.

Однажды Лев вышел погулять и, гуляя, наткнулся на дверь, из-за которой доносилась какая-то разухабистая французская песня. Лев открыл дверь, вошел и сел на стул. К нему тотчас подбежала голая девчонка, села на колени и крикнула – Шампань! Шампань!

Тут же быстро принесли два бокала с вином. Девчонка отхлебнула из каждого по глоточку и опять крикнула – Шампань, Шампань!

Старые бокалы унесли и сразу принесли новые.

Девчонка отхлебнула и пиявкой впилась ему в шею, не забыв крикнуть – Шампань, Шампань!

Простаков, открыв рот и хлопая глазами, смотрел на голую девчонку. Князь впервые был в таком злачном месте и не мог понять, что происходит.

Девчонка, хорошенько поелозив круглой попкой у него на коленях, схватила салфетку и что-то написав, протянула Льву. Простаков взял, развернул и увидел цифру 1ОО.                   Сто франков! Целых сто франков! За что?! Да в Бездоне за такие деньги корову можно купить!

- Но, Франк! – твердо сказал князь и положил на столик все, что у него было, а именно пять франков.

Девчонка вскочила с колен и юркнула за занавеску. Лев приподнялся чтобы уйти, но…

Занавеска раздвинулась, и на сцене появился огромный лиловый негр.

- Но франк? – грозно спросил негр и занес черный кулак.

Лев радостно рассмеялся. Наконец то ему дадут подраться! Черного кулака он не испугался, у них на деревне и побольше видели!

Закипел бой. Через три минуты негр лежал на полу и жалобно стонал. У него был сломан нос, подбит глаз, выпало два передних зуба и разорван надвое новый пиджак. На смену негру, выбежал какой-то жилистый коричневый араб, которого Простаков смял как бумажку в клозете и спустил в компанию к негру.

И тут вышел француз.

– Рокамболь… Рокамболь… - застонали за ширмой девицы и закрыли в ужасе глаза. Когда они их открыли, Рокамболь уже лежал на полу. Из- под него струилась струйка какой- то жидкости, но это была не кровь…

- О мон Дье! – сказала голая девушка и протянула Простакову 1ОО франков. – Экскузе муа, месье, пардон месье…- шептала она, глядя на русского варвара с нескрываемым восторгом и неприкрытым восхищением.

Одевшись, она проводила Льва до дверей, затем вышла на улицу, взяла под руку и привела в свою крохотную мансарду за углом. Девушка что-то без умолку трещала по - французски, часто чмокала Простакова в шею, в губы, а зайдя в комнату, проворно опустилась на колени и расстегнув ширинку, взяла его член в рот. Лев испуганно задергался, но девчонка не отпускала. Лев влепил ей пощечину, но она лишь блаженно улыбнулась и заглотала еще глубже. О таком, в Бездоне, и, не слыхали. Изредка Зайка любила поиграться с его хвостиком, но больше так, для смеха, а эта женщина явно испытывает наслаждение. В конце концов, князь смирился с нелепыми иноземными причудами и остался на ночь.

Впереди его ждали новые приключения.